Текстовая версия выпуска
Проповедь для монастырского уклада
2017-07-02 – Делание и трезвение, лад и уклад
Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Вот закончилась алилуйная служба, немножко подведем итоги последних чтений, которые у нас были. Помните, мы с вами читали в день памяти Святителя Феофана Затворника из календаря его слова. Это 29-го июня молитвы Дыхания Духа. Затем в день памяти святителя Иоанна Максимовича, архиепископа Шанхайского, это 2-го июля, читали о покаянии. И наконец, прошлый раз мы читали с вами первое письмо Иосифа Исихаста. Из всех этих чтений хочу сегодня остановиться на темах делания, трезвения, лад и уклад.
Иосиф Исихаст деланием называет в письме сохранение молитвенного настроения при делании Иисусовой молитвы. При этом делание против сна, когда тебя начинает ложить сон, то говорит: «молись стоя. Когда же устал стоять, можешь сесть, и тогда будешь молиться, сохраняя внутреннее внимание. И тогда молись сидя. Но когда внутреннее внимание начинает теряться, потому что межит сон, то опять становись». Поэтому стоя, сидя, стоя, сидя, стоя, сидя. «И это, - говорит, - называется деланием». Тогда получается, что и сам по себе распорядок, в котором в течение дня соблюдаются опять же определенные действия дня так, чтобы в итоге в них ничто лишнее и ненужное не вмешалось и не забрало бы время, мы говорим: существует распорядок, и держимся распорядка. Но сам по себе распорядок как делание, тоже имеет свою цель. Он держит приоритеты. Поэтому благодаря распорядку, который как делание, нацелен на приоритеты, не могут в день войти ненужные события, дела, или же какие-нибудь мало важные не могут вылезти вперед и забрать все время. И в итоге день весь смешать.
Есть еще делание, которое уходит внутрь, внутреннее делание. Но прежде, чем о нем сказать, сначала остановимся на глубоком внутреннем делании – это на трезвении. То есть святые отцы внутреннее глубокое делание называют трезвением. Трезвение это уже блюдет благодатное настроение, блюдет заповеди и блюдет молитву. Трезвение есть то делание внутреннее, которое нас с вами ограждает от греховного человека. И вот святой святитель Иоанн Максимович этими греховными помехами внутренними называет погруженность в грех, затем занятость повседневными заботами, третье – равнодушие к тому, каковы мы внутри. То есть равнодушие к внутренним состояниям своим, или же святитель Феофан Затворник называет это беспечностью. Покров беспечности, в котором человек не трезвиться. То есть не освобождается от этого, от греховных устроений. Не подозревает даже о них. И в общем-то не обращая на них внимание, живет ими, и живет от них. Значит, равнодушие – это третье греховное устроение.
И наконец, четвертое, называет святитель Иоанн – это ложные пути. Пути, значит, протяжения во времени нашей жизни, в которой ты осуществляешь в действительности ложные цели, и соответственно этому и меж-ложные задачи. Одним из ложных путей является профессиональный путь, который завершается в итоге пенсией. И человек, современный так и живет, что он ладный, собственно для жизни – это есть профессия, а после нее пенсия и пенсионное время. То есть некий отдых от профессии. Вот и все. А дальше смерть. Больше ни о чем он не помышляет и не подозревает. Такой путь является ложный. Или некоторые имеют, допустим, семейный путь – это значит непременно выйти замуж или женится, а поженившись, народить детей. И иметь детей. Иметь детей – это ложный путь.
Задача-то стоит другая, как минимум, средняя – это вырастить детей, чтобы они вышли на свой самостоятельный путь. То есть были способны образовать свою семью, и в семье быть едины, троичными в семье. А потом иметь ответственность за Отечество, иметь ответственность за свою общину, то есть за церковь, и в целом за церковь вселенскую. Вот такое, для этого народить детей. Но тогда в терминологии, которую мы сейчас рассматриваем – это будет делание. Семья и нарождение детей станет деланием. То есть оно совершается, и рождение детей, и ращение детей, и воспитание детей совершается ради цели: чтобы дети в итоге выросли способными выйти на свой самостоятельный путь. Так как в большинстве своем семьи, ну, в том числе и мы все с вами, кто имел семьи, ходили по ложному пути в плане семьи, то полагали, что семья для того, чтобы детей народить, и чтобы иметь детей. И имели. А что в итоге вышло? Беспутные дети, которые продолжают также как и мы, иметь детей, раща еще более беспутных внуков. То есть ходящих без путей, или полагающих, что имеют пути, но тогда это беспутство, это есть ложные пути.
Получается, что святой Иоанн Максимович говорит о четырех греховных устроениях человека, которых должно избегать. Еще раз: погружение в греховное устроение, в грехи – то есть это в падшее естество. Второе – занятость вседневными заботами, третье – равнодушие к тому, каковы мы внутри, и четвертое – это ложные пути. Трезвение – есть ограждение себя от всех четырех. Но не просто само по себе ограждение, а опять же, как и делание, имеет свою цель. Например, распорядок ради приоритетов. Так и трезвение имеет свою цель. Не просто ограждение от греховного устроения, но ради внутреннего, нового, евангельского человека. И вот внутреннего Евангельского человека описывает уже нам святитель Феофан Затворник. Помните, когда он говорит о молитве, как дыхании духа, он говорит о том, что должно быть три у человека: это молитва, это внутреннее настроение. Нет, это как раз святитель Иоанн, простите, не Феофан Затворник. Когда он говорит о покаянии, то он говорит, что покаяние – это изменение, или перемена человека, в данном случае во внутреннем настроении, в образе мысли и в перемене внутри самого себя. То есть вот это начало нового человека, начало Евангельского человека. Покаяние, перемена на Евангельское настроение, на Евангельский образ жизни, и на Евангельское внутреннее устроение.
Евангельское, оно имеет одно – это описанный словесный образ всех трех – это в Евангелии. Есть уже реально совершаемый внутри нас – это восстановление, или очищение нашего естественного человека, который по образу Божию же сотворен, и поэтому имеет в себе этот Евангельский образ, о котором как раз апостол Павел говорит, когда говорит: кого призвал Бог. Или «кого предуведе, того предустави, а кого предустави, того призва». Так вот «предустави», то есть «приготови», говорит «во образ Сына Своего». То есть еще он не призван благодатью в церковную жизнь, откликнут, а уже предуставляется, приготовляется во образ сына. А образ сына - это и есть собственно естественный наш человек, нравственный наш человек, который и был первый Адам до грехопадения. Адам и Ева до грехопадения – это и есть образ сына. И только после грехопадения этот образ сына исказился и изменился.
И поэтому восстановление в себе внутреннего самого себя покаянием есть восстановление образа Евангельского внутреннего. И уже тогда этот внутренний человек Евангельский, адамов человек, он имеет естественное стремление быть едино с Богом, быть в Боге, быть с Богом. Адам и был таков. Он хотел быть с Богом. Вернее, все время был с Богом. Он даже не знал другого состояния. Вне Бога состояния не знал. Познал это, только когда переступил заповедь, то есть оторвался от Бога. Оторвавшись от Бога, стал без Бога. И вот это состояние «без Бога» и стало состоянием греха, грехопадения. А если мы с вами восстанавливаемся в своем естестве, то есть как раз в адамовом, то оно, это естество, желает быть всегда с Богом. Оно ищет Бога и восстанавливается в Нем. Но тогда он восстанавливается в благодати, потому что Бог, желая нас сейчас спасти, хочет снова восстановить наше пребывание с Ним и в Нем, то есть в Его благодати.
И если ты приходишь, получается, внутренним трезвением к себе самому, то есть к естественному человеку, то узнаешь это по тому, что твой естественный человек будет стремиться и тяготеть идти к благодати. Жить. Жизнь в благодати будет воспринимать жизнью, и эту жизнь хотеть – жизнь в благодати. Это признак того, что ты трезвишься во внутреннем человеке, ради внутреннего человека. А обретясь уже во внутреннем человеке, который стремиться к благодати, и в благодати упокаивается и начинает жить, тогда начинается уже дальше собственно говоря, уже восхождение к Царству Небесному, где облагодатствованный внутренний человек уже в это восхождение к Царству Небесному восходит добродетелями.
Для того, чтобы все это происходило, святые отцы, получается, говорят нам о том, чтобы мы с вами имели в своем укладе молитву, благоговение и заповеди. Чтобы внутренний человек наш обрелся и стал снова человеком-Адамом, надобно стремиться к тому, чтобы в нашу жизнь, то есть в наш уклад, а значит, вошел лад Адама. Этим ладом Адама является молитва, благоговение и заповеди. Вот о благоговении как раз говорил святитель Феофан Затворник. Сама же молитва есть возникновение в сердце нашем, одно за другим, благоговейных чувств к Богу.
Первое из них – это самоуничижение, или же по заповедям блаженства – это заповедь нищеты духа. Самоуничижение, или нищета духа. Затем преданность: «будь верен и не будь не верен», - сказал Господь Фоме. Преданность, и преданность жен мироносиц. Затем благоговейное благодарение. «10 исцелилось, а 9 где? Один только пришел, принес благодарность Богу», - сказал Господь в притче о прокаженных. Благодарение, благоговейное благодарение. А затем благоговейное славословие. То самое, которое удерживает молитву во время службы, потому что основным славословием, которое у нас с вами в жизни есть, в укладе нашем, внешнем укладе – это служба. И вот, чтобы служба была молением, молитвой, необходимо благоговение славословия. Затем прошения. «Чего не попросите, - говорит Господь, - то даст вам Отец Небесный». Тогда какой же характер прошения должен быть, про который сказано: «чего не попросите»? Он должен быть благоговейный. Благоговейные прошения, они угодны Отцу Небесному, и Отец Небесный непременно вам даст, чего бы вы ни просили, имея благоговение в прошении. Но тогда такое прошение не может быть повредительным для вас. То есть это не может быть прошение греха, не может быть прошением о ложных путях. То есть ни одного из греховных устроений в этих прошениях не может быть.
Четыре греховных устроения называет святой Иоанн Максимович. Значит, это не могут быть прошения человека, погруженного в грех, то есть в падшее естество. Не от него прошение. Это не могут быть прошения от многозаботности, занятости повседневными делами. Это не могут быть прошения от равнодушия к своему внутреннему состоянию. И наконец, это не могут прошения ложных путей. Как, что обеспечит нам правду прошений? Благоговение. Там, где благоговение – там нет этих четырех устроений греховных. Затем, говорит святитель, после прошений усердное припадание. И тут уже начинаются подвиги подвижничества. Это как раз уже делания начинаются. Поклоны, кстати, метания телесные – это есть тоже делания усердного припадания. Но и внешние делания тоже, как всякое делание, имеет свою цель. Не просто поклоны, а поклоны ради благоговения, ради покаяния. Далее: в припаданиях сокрушение, а уже в сокрушениях – покорность воле Божией, то есть послушание.
Видите, как высоко, вон аж где, куда поставляет святитель Феофан само послушание. Это не есть только внешнее исполнение поручений, заданий или приказов. А это непременно совершение благоговения перед волей Божией. А значит это страх Божий. Благоговение перед крестом Господним, на котором Господь, пострадав, теперь испросил этим страданием у Бога Отца благодать спасения для нас с вами. Потому что благодать спасения – это есть благодать креста, благодать страданий Господних. И тогда послушание - есть благоговение перед этими страданиями Божиими, которое приводит тогда в глубокую внутреннюю скорбь тебя самого о тебе самом. И послушание твое тогда становится ради нового Евангельского человека.
Не просто исполнение задания, получения дел, которые тебе дают, а ради совершения Богу нового человека. То есть того человека, который с Богом соединяется. Как минимум, это Адам. Но не только тот Адам, первый, но Адам второй, который на кресте совершает дело милости до смерти. Адам просто был в Боге. Господь ради падших нас милость совершил, на крест взошел, и страданиями до смерти искупление нам обрел. Ради такого пребывания с Богом и в Боге, страдательного пребывания в Боге. Отсюда и крестного хождения и крестного исполнения. Поэтому послушание не крестным не может быть. Там, где послушание становится в удовольствие, очевидно, что это послушание, в котором нет трезвения относительно равнодушия к своему внутреннему. Там, где послушание становится тем более еще и каким-нибудь насилием над ближними, или влечение кручениям их, или же искушениям ближних, то тем более такое послушание не является послушанием, потому что в нем нет трезвения против падшего пребывания в грехе, против погруженности в грех падшим.
Ну вот, это о благоговении. Поэтому «молитва без благоговения – не есть молитва», - говорит святитель Феофан. Но и благоговение, оно само по себе не образуется, если нет стремления к заповедям Божиим. То есть нет отношений с Самим Господом. Заповеди тогда ты будешь желать исполнять, если ты Бога любишь. «Любящий Меня, - говорит Господь, - исполнит заповеди Мои». «Блюдите заповеди Мои, и в том узнаете свою любовь ко Мне». Поэтому заповеди не сами по себе совершаются, а именно из того, что ты Бога любишь. И почему и сказано, что в этой заповеди любить Бога, а отсюда возникающая вторая – любить ближних, в них весь закон и пророки.
Так вот теперь, если мы после того, как сказали сейчас о трезвении, то есть оно против греховного устроения – четырех греховных устроения, то теперь мы можем сказать о внутреннем делании. Внутреннее делание есть переход от одной глубины человека в другую глубину. Мы сейчас с вами живем в наше время в самой внешней глубине, потому что нас так с детства воспитали, нас так в детстве закрепили и заквасили. Худо-бедно, мы живем в первом внешнем человеке. Это - содержательно образованном, или интеллектуально образованном человеке, организованном и дисциплинарном. Это внешний человек. Мы таковыми стараемся как-то быть, потому что общество от нас требует именно такого устроения. Куда бы мы ни вошли, мы везде должны соответствовать требованиям общества относительно образованности. Значит там, аттестат зрелости, диплом техникума или института, по которым соответствующую ты работу получишь, или должность. Там же ты должен выполнять весь организованный строй работы, и вообще организацию жизни свою в обществе. Организованным в обществе должен быть, в правилах и порядках общества. Ну и наконец, дисциплинированный. Поэтому даже подъем, отбой, часы показывают - как требования дисциплины. Время подъема - ну, вставай, время отбоя – ложись спать. И время выхода на работу и время окончания работы, время готовки еды, время еды, время завершения еды, время уборки после еды. Вот: везде и всюду дисциплина. Будучи таковыми людьми, худо-бедно, при этом в этом внешнем человеке все мы по –разному разные. Есть отличники, есть хорошисты во всем этом, есть троечники, есть двоечники, есть вообще все это исполняющие на единицу.
Но вот призвала нас церковь, и мы вошли в церковную жизнь, и в итоге наш внутренний появился средний человек, душевный так называемый, который живет деятельно. Переход к деятельному человеку в его прикладных призваниях и в его душевных призваниях. Деятельно душевно прикладной человек. Вот добротой душевного человека являются великодушие и радушие. Прийти к этому человеку. Внешний человек не обязан иметь радушие и великодушие, и общество от него этого не требует. И оценивая друг друга, мы тоже как-то не очень нуждаемся в этой оценке, пока находимся в чисто таких, деловых отношениях друг с другом, профессиональных отношениях друг с другом, в требовательных относительно правил, распорядков друг с другом. Там никто не обращает внимания на радушие и великодушие.
Где начинаются собственно человеческие отношения, где начинаются уже отношения домашние, семейные, или же отношения между соплеменниками, или же тем более между братьями и сестрами в общине, там уже становится важным, добродушен ты, или нет, радушен ты, или нет, великодушен ты, или нет. Это уже становится некою важною характеристикой душевного человека. Но все равно душевный человек остается тьмой. Свет, который в тебе – тьма есть. Поэтому от этого душевного человека надо переходить к духовному человеку.
А духовный человек – это тот, который имеет от Духа Божьего благодать, ею оживает в своем нравственном человеке, и соответственно где в своем действовании жизненных является человеком трудовым. То есть не от прикладных способностей его сила, а трудовая сила в нем - сила. Трудовая сила – она прямо связана с нравственной силой, поэтому трудятся ради близких, ближних, ради обеспечения их жизни. Не ради красоты, обеспечения красоты и сугубого совершенства, что делают прикладные уже способности, а ради простого обеспечения жизни земной, где при обеспеченности земной жизнью приоритетом остается все-таки духовная жизнь и нравственная жизнь. Вот к этому уже человеку, внутреннему человеку и должно переходить.
Переход от человека внешнего к душевному, от душевного к духовному – есть внутреннее делание. Чтобы, когда же мы перейдем уже к душевному человеку, то уже в делании перехода к духовному, потребуется трезвение. И без трезвения никак не пойти. Но трезвения сами по себе не есть отвержение просто четырех греховных устроений, а отвержение ради евангельского человека. То есть того, который имеет евангельские настроения, евангельский образ жизни и евангельский образ мыслей. Соответственно такой человек живет молитвою, благоговением и заповедями. Все вместе есть уклад, внутри которого евангельский лад. Бог в помощь. С Богом.
Расшифровка: Байрамова Н. Л.